Неточные совпадения
Ел Тагильский не торопясь, и насыщение не мешало ему говорить. Глядя в тарелку, ловко обнажая вилкой и ножом кости цыпленка, он спросил: известен ли Самгину размер состояния Марины? И на отрицательный ответ сообщил: деньгами и в стойких
акциях около четырехсот тысяч, землею на Урале и за Волгой в Нижегородской губернии, вероятно, вдвое больше.
— Вопрос о путях интеллигенции — ясен: или она идет с капиталом, или против его — с рабочим классом. А ее роль катализатора в
акциях и реакциях классовой борьбы — бесплодная, гибельная для нее роль… Да и смешная. Бесплодностью и, должно быть, смутно сознаваемой гибельностью этой позиции Ильич объясняет тот смертный визг и вой, которым столь богата текущая литература. Правильно объясняет. Читал я кое-что, — Андреева, Мережковского и прочих, — черт знает, как им не стыдно? Детский испуг какой-то…
— Как не жизнь! Чего тут нет? Ты подумай, что ты не увидал бы ни одного бледного, страдальческого лица, никакой заботы, ни одного вопроса о сенате, о бирже, об
акциях, о докладах, о приеме у министра, о чинах, о прибавке столовых денег. А всё разговоры по душе! Тебе никогда не понадобилось бы переезжать с квартиры — уж это одно чего стоит! И это не жизнь?
— Нет, не оставлю! Ты меня не хотел знать, ты неблагодарный! Я пристроил тебя здесь, нашел женщину-клад. Покой, удобство всякое — все доставил тебе, облагодетельствовал кругом, а ты и рыло отворотил. Благодетеля нашел: немца! На аренду имение взял; вот погоди: он тебя облупит, еще
акций надает. Уж пустит по миру, помяни мое слово! Дурак, говорю тебе, да мало дурак, еще и скот вдобавок, неблагодарный!
— Что это за
акции такие, я все не разберу хорошенько? — спросил Иван Матвеевич.
— Нет, каков шельма! «Дай, говорит, мне на аренду», — опять с яростью начал Тарантьев, — ведь нам с тобой, русским людям, этого в голову бы не пришло! Это заведение-то немецкой стороной пахнет. Там все какие-то фермы да аренды. Вот постой, он его еще
акциями допечет.
Ох, эти мне
акции, так душу и мутят.
В этих
акциях он тут — тоже какой-то участник, ездил потом от того господина в Гамбурге ко мне, с пустяками разумеется, и я даже сам не знал, для чего, об
акциях и помину не было…
Некоторое время
акции шли в гору.
— Я слышал, что дела господина Стебелькова несколько порасстроились, — попробовал я еще спросить, — по крайней мере я слышал про одни
акции…
Еще недавно была, при мне уже, в Петербурге одна подписка на железнодорожные
акции; те, которым удалось подписаться, нажили много.
Я нарочно заметил об «
акциях», но, уж разумеется, не для того, чтоб рассказать ему вчерашний секрет князя. Мне только захотелось сделать намек и посмотреть по лицу, по глазам, знает ли он что-нибудь про
акции? Я достиг цели: по неуловимому и мгновенному движению в лице его я догадался, что ему, может быть, и тут кое-что известно. Я не ответил на его вопрос: «какие
акции», а промолчал; а он, любопытно это, так и не продолжал об этом.
— Нет, это — не мечта. Он был у меня сегодня и объяснил подробнее.
Акции эти давно в ходу и еще будут пущены в ход, но, кажется, где-то уж начали попадаться. Конечно, я в стороне, но «ведь, однако же, вы тогда изволили дать это письмецо-с», — вот что мне сказал Стебельков.
Весь Париж взволновался;
акции Лоу покупались нарасхват, до давки.
Он заглядывал мне в глаза, но, кажется, не предполагал, что мне что-нибудь более вчерашнего известно. Да и не мог предположить: само собою разумеется, что я ни словом, ни намеком не выдал, что знаю «об
акциях». Объяснялись мы недолго, он тотчас же стал обещать мне денег, «и значительно-с, значительно-с, только способствуйте, чтоб князь поехал. Дело спешное, очень спешное, в том-то и сила, что слишком уж спешное!»
Я ни о чем тогда не думал, тем более что мне было совсем не надо фальшивых
акций и что не я собирался их делать.
И вот вдруг не успевший подписаться или жадный, видя
акции у меня в руках, предложил бы их продать ему, за столько-то процентов премии.
В дом, в котором была открыта подписка, сыпались деньги со всего Парижа как из мешка; но и дома наконец недостало: публика толпилась на улице — всех званий, состояний, возрастов; буржуа, дворяне, дети их, графини, маркизы, публичные женщины — все сбилось в одну яростную, полусумасшедшую массу укушенных бешеной собакой; чины, предрассудки породы и гордости, даже честь и доброе имя — все стопталось в одной грязи; всем жертвовали (даже женщины), чтобы добыть несколько
акций.
Некоторое время спустя (очень малое) все обанкрутилось, все лопнуло, вся идея полетела к черту, и
акции потеряли всякую цену.
Засим написал рапорт по начальству и с этим рапортом в руках, рано утром, явился сам к командиру своего полка и заявил ему, что он, «уголовный преступник, участник в подделке — х
акций, отдается в руки правосудия и просит над собою суда».
Мне, конечно, слишком мало еще известны биржа,
акции, банкирское дело и все прочее.
Тут одному горбуну предложили уступить на время свой горб, в виде стола для подписки на нем
акций.
Я — уголовный преступник и участвую в подделке фальшивых
акций — ской железной дороги.
Начнется борьба, и, после семидесяти семи поражений, нищие уничтожат акционеров, отберут у них
акции и сядут на их место, акционерами же разумеется.
Тогда, разумеется, начнется, так сказать, всеобщее окисление; прибудет много жида, и начнется жидовское царство; а засим все те, которые никогда не имели
акций, да и вообще ничего не имели, то есть все нищие, естественно не захотят участвовать в окислении…
— Про какие
акции вы слышали?
Один горбун, именно потому, что брал не
акции, а наличные луидоры.
Мы вчетвером составили компанию на
акциях для добывания каменного угля из нумера Петра Александровича.
А кто знает: если б у него были
акции на это предприятие, так, может быть, сам брал бы вдвое.
— Прежде, когда я не был в личном знакомстве с вами, — сказал Бьюмонт, — я хотел кончить дело сам. Теперь это неловко, потому что мы так хорошо знакомы. Чтобы не могло возникнуть потом никаких недоразумений, я писал об этом фирме, то есть о том, что я во время торговых переговоров познакомился с управляющим, у которого почти весь капитал в
акциях завода, я требовал, чтобы фирма прислала кого-нибудь заключить вместо меня это дело, и вот, как видите, приедет мистер Лотер.
— Думах ли я когда-нибудь, — сказал за обедом Полозов, — что эти
акции завода будут иметь для меня важность!
Он думал теперь только о том, чтобы поскорее устроить продажу завода,
акции которого почти не давали дохода, кредита и дел которого нельзя было поправить: он рассудил умно и успел растолковать другим главным акционерам, что скорая продажа одно средство спасти деньги, похороненные в
акциях.
В жизни нового банка на первых же порах возникало крупное недоразумение с Ечкиным, который остался в Петербурге, устраивая
акции нового банка на бирже.
Вообще банковские воротилы имели достаточно времени для подобных разговоров. Дела банка шли отлично, и банковские
акции уже поднялись в цене в два с половиной раза.
— Вторая карикатура на друга моего Митрия Митрича, — отвечал Кнопов, — это вот он хватает за фалду пассажира и тащит его на пароход той компании, которой
акции у него, а то так-то никто не ездит на их пароходах.
— Должно быть, ваш генерал помещение для облигаций выгодное нашел; ну, акции-то и пойдут, как будто на придачу.
— И лесами подобрались — дрова в цене стали. И вино — статья полезная, потому — воля. Я нынче фабрику миткалевую завел: очень уж здесь народ дешев, а провоз-то по чугунке не бог знает чего стоит! Да что! Я хочу тебя спросить: пошли нынче
акции, и мне тоже предлагали, да я не взял!
"Купите, говорит, мои
акции — одни хозяином дела останетесь!"–"А я, говорит (это наш-то), Христофор Златоустыч, признаться сказать, погорячился маленько: полчаса тому назад его превосходительству, доверенному от вас лицу, все свои
акции запродал — да дешево, говорит, как!"
Провинция странная вещь, господа! и вы, которые никогда не выставляли из Петербурга своего носа, никогда ни о чем не помышляли, кроме паев в золотых приисках и
акций в промышленных предприятиях, не ропщите на это!
— Никакого! Не говоря уже об
акциях; товарищества вы не составите: разжевываете, в рот, кажется, кладете пользу — ничему не внемлют. Ну и занимаешься по необходимости пустяками. Я вот тридцать пять лет теперь прыгаю на торговом коньке, и чего уж не предпринимал? Апельсинов только на осиновых пнях не растил — и все ничего! Если набьешь каких-нибудь тридцать тысчонок в год, так уж не знаешь, какой и рукой перекреститься.
По третьему вопросу хотя эгоистический инстинкт и нашептывал нам назначить цену
акции возможно большую, но, к чести нашей, чувство благоволения к нуждающемуся человечеству одержало верх.
Таким образом все недоумения были устранены, и ничто уже не мешало нам приступить к дальнейшей разработке. Три главные вопроса представлялись: 1) что удобнее в подобном предприятии: компания ли на
акциях или товарищество на вере? 2) сколько в том и другом случае следует выпустить
акций или паев? и 3) какую номинальную цену назначить для тех или других?
Затем тот же Глумов возбудил вопрос об участии Парамонова, но тут уж без разговоров решили: напечатать еще сто тысяч запасных
акций и передать их Парамонову по 25 рублей за каждую, а имеющиеся получиться через таковую продажу два миллиона пятьсот тысяч рублей обратить в запасный капитал.
— Чудак! — сказал он, — да разве мы на акции-то любоваться будем? Сейчас мы их на биржу — небось разберут! А продавши, мы и к сторонке. Разве что для блезиру оставим штучек по пяти. Иван Иваныч! так ли я говорю?
По второму вопросу найдено возможным выпустить миллион
акций с купонами, на манер
акций Новоторжской железной дороги (дожидайся!), причем на каждой
акции написать:"выпуск первый", чтобы публика была обнадежена, что будет и второй выпуск и что, следовательно, предприятие затеяно солидное.
Имея в виду, что
акции не будут стоить нам ни копейки и что, в видах успешного сбыта их в публику, необходимо, чтоб они были доступны преимущественно для маленьких кошельков, мы остановились на двадцати пяти рублях, справедливо рассуждая, что и затем в раздел между учредителями поступят двадцать пять миллионов рублей.
Это значительно уменьшало долю каждого; но так как Глумов пригрозил перерывом сношений, то пришлось согласиться, с тем, однако ж, чтоб при первом выпуске негласно припечатать лишних сто тысяч
акций, которые и отдать Фаинушке.
Но когда дело дошло до раздела
акций, мы постепенно до того ожесточились, что все вопросы опять всплыли наружу.